Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции рассмотрела гражданское дело по кассационной жалобе на решение Замоскворецкого районного суда города Москвы от 21 октября 2019 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 22 октября 2020 г. 

М. обратился в суд с иском к Федеральной службе исполнения наказаний Российской Федерации о взыскании компенсации за нарушение порядка определения места отбывания уголовного наказания в виде лишения свободы. В обоснование заявленных требований М. указал, что он постоянно проживал на территории г. Санкт-Петербурга, после осуждения в 2015 году направлен для отбывания наказания в ФКУ ИК-49 УФСИН России; чтобы навестить М, его близким родственникам приходится нести большие расходы, поскольку исправительная колония находится на значительном расстоянии от их места жительства. М. считал, что ответчику следовало направить его для отбывания наказания в ФКУ ИК-3 в                      г. Скопин Рязанской области, которая подходит ему по режиму содержания. 

Отказывая в удовлетворении искового заявления, суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что должностными лицами ФСИН России права М. не нарушены, в связи с чем не усмотрели правовых оснований для взыскания в пользу истца компенсации морального вреда.  Суды указали, что возможность осужденных иметь свидания с близкими и родственниками, получать почтовые отправления, вести телефонные переговоры, регламентирована нормами Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации и не зависит от места нахождения исправительного учреждения; удаленность исправительного учреждения от места проживания близких родственников осужденного  не свидетельствуют о создании ему препятствий для поддержания контактов с членами семьи и сохранения социально-полезных связей.

Проверив материалы дела, судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции пришла к выводу, что судебные постановления по данному делу приняты с существенным нарушением норм процессуального права.

Поскольку М. просил взыскать в его пользу компенсацию за нарушение условий содержания в части направления в удаленное исправительное учреждение, требований о компенсации морального вреда не заявлял, то,  с учетом предмета и оснований иска М., его требования подлежали разрешению в порядке административного, а не гражданского судопроизводства, что согласуется с разъяснениями Верховного Суда Российской Федерации (Обзор судебной практики № 4/2020 (пример 41)). Неверное применение судами нормы процессуального права в части выбора вида судопроизводства привели к существенному нарушению прав М., поскольку суды возложили на него бремя доказывания законности решения ФСИН России о направлении его в ИК 49 УФСИН по Республике Коми.

Применяя при рассмотрении настоящего спора нормы гражданского процессуального законодательства, суды также не учли, что проверить законность решения ФСИН России об определении вида исправительного учреждения в порядке, установленном Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации, не представляется возможным, поскольку законодательство Российской Федерации предусматривает для такой проверки иной процессуальный порядок, установленный главой 22 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и гарантирующий гражданину дополнительные элементы защиты против позиции публичного органа в части активной роли суда в установлении фактических обстоятельств дела. Как следует из принятых по делу судебных постановлений, а также материалов дела, суды участия в проверке законности решения ответчика не приняли, ограничившись лишь формальным подходом к рассмотрению настоящего дела и полагая достаточным доказательством законности решения ответчика лишь представленные ФСИН России возражения на иск М.

Кроме того, определение либо изменение конкретного места отбывания осужденными уголовного наказания в виде лишения свободы не могут быть произвольными и должны осуществляться в соответствии с требованиями закона (пункт 19 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 2018 г. № 47 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел, связанных с нарушением условий содержания лиц, находящихся в местах принудительного содержания»), однако при этом следует учитывать законные интересы осужденных, обеспечивающие как их исправление, так и сохранение, поддержку социально полезных семейных отношений (статьи 73, 81 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации). Европейский Суд по правам человека также неоднократно напоминал, что по вопросу о свиданиях с семьей статья 8 Европейской конвенции по правам человека требует от государств принимать во внимание интересы осужденного и его родственников и членов семьи (дело "Хорошенко против Российской Федерации"). Обязательство государства поощрять контакты осужденного с внешним миром с целью окончательной реабилитации находит свое отражение в правиле 24.5 Европейских пенитенциарных правил и в пункте 51 стандартов Европейской конвенции по правам человека. Свидания с семьей и друзьями во время тюремного заключения являются эффективным средством обеспечения такой реабилитации. 

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции отметила, что необходимость восстановления нарушенных прав М. в данном случае превалирует над принципом правовой определенности судебных постановлений, в связи с чем отменила судебные постановления и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.